Воспоминания американского школьника - Страница 12

Мы повскакали с мест.

- Качать Фила Адамса! - закричал Джек Гаррис.

Мы подхватили Фила и качали до тех пор, пока у него не треснули подтяжки.

Перец Виткомб выскочил на середину класса. Он присел на корточки возле кафедры и разинул рот точь-в-точь как мистер Мольбери. Мы опять чуть не лопнули от смеха.

- А ведь Филу здорово влетит, - сказал Конвей.

- Как - Филу? - подскочил к Конвею Джек Гаррис. - Только посмей нажаловаться - забудешь, как тебя зовут!.. Смотрите, язык держать за зубами, - обернулся он ко всем.

- Что ты, Гаррис! С ума сошел? О чем тут говорить?.. Сами знаем! закричали мы в один голос.

В это время дверь открылась, и вошел мистер Гримшау. Он порядком отчитал нас и оставил всех на три часа после уроков.

8

С давних пор в Ривермуте существовал обычай: в ночь с третьего на четвертое июля, ровно в двенадцать часов, городские мальчики зажигали на площади против ратуши огромный костер.

- В половине двенадцатого у ратуши, - сказал мне Перец Виткомб, прощаясь со мной третьего июля.

- У ратуши, - сказал я решительно и направился домой, размахивая сумкой.

«Пойду непременно, - подумал я. Только как это устроить? Два дня тому назад тетушка Эбигэйль при мне сказала Китти: «опять эти мальчишки будут целую ночь кричать на площади. Когда-нибудь они подожгут город». Нет, тетушка меня не пустит. Дедушка-то, пожалуй, ничего. Но тетушка его может отговорить. Тогда пропало мое дело. Надо просто сбежать».

Вечером в девять часов я попрощался с дедушкой и тетушкой Эбигэйль и поднялся в свою комнату. Я разделся и лег в постель. Часы на колокольне пробили половину десятого, десять. Хлопнула дверь внизу. это дедушка пошел спать. Как эхо отозвалась другая дверь - тетушка Эбигэйль тоже ушла к себе.

Зашаркали по коридору шаги: это Китти идет запирать на замок входную дверь. Наконец все стихло.

«Один, два, три, четыре... - считал я удары часов. - Одиннадцать. Пора!»

Я вскочил и стал одеваться.

«Не забыть бы только завязать узлы на веревке», - думал я, натягивая штаны.

Толстая бельевая веревка с утра была спрятана у меня под кроватью я отрезал потихоньку длинный кусок из Киттиных запасов, хранившихся на чердаке.

«Хорошо, что я раздобыл эту веревку. Без нее мне не выбраться: входная дверь скрипит, в темноте непременно что-нибудь опрокинешь. Тетушка услышит, подумает - вор, весь дом переполошит».

Я завязал петлю, прикрепил веревку к оконной ручке, встал на подоконник, и, ухватившись за веревку обеими руками, скользнул вниз. Ладони обожгло словно кипятком.

«Черт возьми, про узлы я все-таки забыл».

Но что такое? Веревка кончилась, а ноги мои болтаются в воздухе. Я попытался нащупать землю носком башмака. Земли не было. Я посмотрел вниз: веревка была короче, чем нужно, по крайней мере, на пять-шесть футов. Нечего делать. Надо решаться. Я разжал руки и полетел вниз.

Под окном росли большие кусты шиповника. Я шлепнулся прямо в гущу упругих колючих веток и вскочил на ноги. Я совсем не ушибся, только поцарапал колючками руки и правую щеку. Но это были сущие пустяки.

«Ну, теперь скорей на площадь!»

Вдруг чья-то рука схватила меня за шиворот.

- Ты что тут делаешь, бездельник? - и бородатый ночной сторож направил фонарь прямо мне в глаза.

- Я здесь живу.

- Порядочные люди ходят через двери, а не через окна.

- Видите ли, мои товарищи ждут меня на площади зажигать костер. У нас в доме все уже спят: я не хотел будить...

Сторож осмотрел меня с ног до макушки и покачал головой.

- Э, что с тебя взять! Беги скорей, а то без тебя зажгут.

Посередине площади в темноте носились взад и вперед черные тени. У одной голова была вдвое больше туловища, другая размахивала длинной и тощей, как жердь, рукой, у третьей за спиной торчал огромный горб. Я подбежал поближе и узнал горбатую тень - это был Блэк, он тащил на плечах вязанку колючего хвороста.

- Здорово, Блэк!

- А, это ты, Белли! Скорей за дело!

- Белли, где Белли? - закричал откуда-то Виткомб. - Беги сюда. Мы нашли целый склад поломанных бочек.

И откуда-то из темноты к самым моим ногам с грохотом подкатился бочонок. Я поставил бочонок себе на голову и, придерживая его обеими руками, побежал вслед за Блэком.

Через полчаса настоящая пирамида из всякого хлама выросла на площади.

Пустые бочонки, ящики из-под яиц, куски развалившегося забора, обломки досок, ветки - все пошло в ход. В щели мы насовали пучки соломы и старые газеты на растопку.

- Раз, два, три... - зажи- га-а-ай!

Чиркнули спички, и огненные змейки поползли со всех сторон. Вот три из них встретились, слились, и желто-красный язык взлетел вверх.

Вот вырвался другой, третий...

Пирамида загудела, затрещала и вспыхнула разом. Искры заметались в темном небе, и красные зайчики запрыгали на стеклах домов.

- Ура! Ура! - закричали мы и, схватившись за руки, заплясали вокруг костра.

- Подбрасывай, не зевай! - кричали мы друг другу, и охапки черных веток летели в огонь.

Черные ветки краснели, коробились и пропадали в костре.

Середина площади стала островом, шумным и страшно светлым. Мальчишки, перепачканные сажей, с прилипшими ко лбу волосами, орали и плясали, как дикари.

За островом стояла темнота, и тот, кто переступал границу, исчезал из глаз, точно проваливался сквозь землю.

К двум часам костер проглотил все наши запасы. Огненные языки осели, синие барашки закудрявились над углями. Остров становился все меньше и меньше.